Уважаемые читатели, впервые в интернете размещаю материал из книги Е.И.Попова. Политика США на Дальнем Востоке. 1917-1922. М., 1967. С.193-201.Выражаю благодарность
voencomuezd, который обнаружил данный материал и сделал доступным его в электронном виде.Хочу заметить, что рассматриваемая тема недавно поднималась http://ru-history.livejournal.com/3520572.html , где вы в очередной раз можете убедиться насколько Николай Стариков обладает полным незнанием вопроса о котором пишет.
КОНЦЕССИИ ВАНДЕРЛИПА
Интересным свидетельством стремления определенных кругов американской буржуазии к установлению экономических связей с СССР была нашумевшая концессия Вандерлипа, переговоры о которой продолжались с лета 1920 г. до марта 1923 г.
Вашингтон Вандерлип, инженер-нефтяник и предприматель из Лос-Анжелоса (Калифорния), был типичным представителем тех молодых компаний Дальнего Запада США, которые еще не играли решающей роли в стране, являясь обычно «младшими партнерами» Рокфеллеров, но стояли на самом крайнем фланге изоляционистско-националистической группировки в политике и особенно ярко выражали антагонизм с Японией (и в значительной мере и с Англией). Их экспансионистские планы были устремлены преимущественно на освоение Дальнего Востока. Впоследствии Вандерлип вспоминал, что с молодых лет он мечтал найти золото на Камчатке и в Северо-Восточной Сибири, являющейся «геологическим продолжением Клондайка»; британские предприниматели финансировали три организованные им в 1890-х годах экспедиции в эти районы, которые, однако, закончились полной неудачей — рентабельных залежей Вандерлип не нашел. В годы мировой войны, когда возникла огромная потребность в нефти, Вандерлип вспомнил о нефтяных богатствах Камчатки и организовал синдикат капиталистов западных штатов, «готовый приступить к эксплуатации Северо-Восточной Сибири» (32).
Одним из компаньонов Вандерлипа стал Гарри Чэндлер, издатель «Лос-Анжелос таймс» и участник многих промышленных и финансовых компаний. Газеты сообщали, что в синдикат входило (осенью 1920 г.) около 25 компаньонов и что это были главы ведущих финансовых группировок к западу от Скалистых гор, все очень богатые люди, некоторые — мультимиллионеры.
«В течение некоторого времени после войны главной функцией синдиката было пристальное наблюдение за событиями /193/ русской политической жизни,— сообщал Вандерлип. В 1920 г. некий бывший офицер британского флота обратился к одному из моих партнеров в Лос-Анжелосе с предложением принять участие в создании английского синдиката для эксплуатации сибирской нефти». Деникин только что был разбит, заключение англо-советского торгового соглашения стояло на повестке дня — «было очевидно, что англичане добиваются получения концессии от Ленина. В 24 часа мы решили действовать сами» (33). Вандерлип отправился в Стокгольм, где встретился с Л. Б. Красиным.
В своем интервью 10 декабря 1920 г. Л. Б. Красин говорил (в передаче Фарбмана из «Манчестер гардиан»): «Фактически я первый начал переговоры с Вандерлипом во время моего вынужденного бездействия в Стокгольме, когда я возвращался из Москвы прошлым летом. Пока я ждал там возможности ехать в Лондон для возобновления переговоров с британским правительством, я встретил Вандерлипа, который развил передо мной план разработки богатств северо-восточного края Сибири. Его план показался мне очень интересным, и я предложил ему переговорить с Литвиновым в Копенгагене, чтобы обсудить политическую сторону дела, а затем отправиться в Москву»(34).
О первой встрече с Вандерлипом в Копенгагене Литвинов сообщил НКИД 30 июля 1920 г. Вандерлип отрекомендовался кузеном известного банкира Фрэнка Вандерлипа и утверждал, что «имеет рекомендательное письмо от Гардинга, будущего президента, который знает и одобряет цель его поездки» (впоследствии было установлено, что ни то, ни другое не соответствовало действительности, на деле положение Вандерлипа в США было гораздо более скромным) (35). Литвинову было поручено выяснить степень серьезности предложений Вандерлипа о концессиях. Начались оживленные переговоры (в течение августа, в Копенгагене), в ходе которых самоуверенный американец, по его собственным словам, вообразил, что «Ленин стоит на другом конце провода», но позже с разочарованием узнал, что Ленина лишь, в общих чертах осведомили о его предложениях. В сентябре 1920 г. Вандерлип прибыл в Москву (36).
В письме от 18 сентября 1920 г. на имя Совнаркома, РСФСР он детально изложил свои предложения (37). Здесь он снова рекомендовал себя как «представителя группы самых крупных предпринимателей, живущих в настоящее время на Тихоокеанском побережье. Их интересы, писал он, носят международный характер, и в круг их деятельности входят банковское дело, страхование, газеты, горная промышленность, заводы, железные дороги, пароходство, производство и рафинирование нефти и многие другие родственные виды промышленности». С типичным для этой группировки изоляционистов высокомерием и национализмом Вандерлип объявлял: «Мнение этих людей представляет мнение огромного большинства американского народа, которое состоит в том, что мы не желаем более терпеть того хаоса, который царит в Европе, и полагаем, что американский народ в состоянии дать мир и процветание так давно страдающим жителям различных стран».
Предложения Вандерлипа отличались немалым размахом к страдали явной недооценкой потенциальных возможностей Советской власти. Банкир выдвинул три варианта соглашения с. Советским правительством:
1) Опцион на покупку за 20 млн. долл. всего Камчатского полуострова «со всеми островами, прилегающими к Приморской и Камчатской областям»; синдикат предложит этот опцион правительству США, выступая сам лишь в качестве посредника. В дополнение к этому предлагалось передать США «какой-нибудь пункт близ Сибирской железной дороги и около глубоководной гавани» для устройства военно-морской и угольной базы, которая должна находиться под совместным русско-американским управлением.
Вторую военно-морскую базу предлагалось создать на юге Камчатки, в Авачинской губе — так, чтобы она «господствовала бы над северной частью Тихого океана и защищала бы Аляску». Этот вариант соглашения, утверждал Вандерлип, обеспечил бы «неписаный союз» двух государств против Японии, «защиту для Китая и Филиппин», индустриализацию Северо-Восточной Сибири, которая в силу отдаленности «никогда не сможет быть эксплуатируема Вашим народом», снабжение топливом из Аляски Сибирской железной дороги, многократное увеличение уловов рыбы и т. д. В случае осуществления этого плана Америка признает Советскую Россию. Это произойдет после отстранения «автократа Вильсона», который лишь «благодаря политической ловкости» пробрался к власти. Когда республиканцы победят на выборах и президентом будет избран сенатор Гардинг, немедленно после его вступления в должность будут установлены дипломатические отношения с РСФСР. «Признание придет с той быстротой действия, которой отличается Америка»,— обещал Вандерлип.
2) Не покупка, но аренда той же территории на 50 лет с «исключительным правом эксплуатации всех естественных богатств» и выплатой русскому правительству только 2% с валовой добычи, причем гражданское и военное управление территорией, а также сбор пошлин находились бы в руках правительства США. В этом варианте повторялось предложение о двух базах, из которых Авачинская должна быть сдана «в концессию на вечные времена».
3) Наиболее умеренный третий вариант предлагал в порядке концессии на 50 лет предоставить «Синдикату Вандерлипа» исключительное право вместе с русским правительством разрабатывать нефтеносные земли, угольные копи и рыболовные промыслы Камчатской и Приморской областей (38). Синдикат обязывался начать добычу в коммерческом масштабе в течение 5 лет. Русское правительство должно было получать 2% пошлины от валовой добычи и имело бы право выкупить все заводы, железные дороги, нефтепроводы и пр., построенные синдикатом, по окончании срока аренды. Характерным было требование Вандерлипа «позволить синдикату брать любых рабочих и какой угодно национальности», так как «ни один уважающий себя человек белой расы не может и не захочет выполнять физическую работу в Северо-Восточной Сибири».
Второй и третий варианты не гарантировали признания Америкой Советской России, «так как тогда проект будет лишен главной своей сущности, столь необходимой для возбуждения энтузиазма у американской общественности».
Деловые предложения Вандерлипа сопровождались изложением общей внешнеполитической программы республиканцев (а точнее, их крайнего националистического крыла), исходившей из перспективы крушения Британской империи, войны с Японией, превращения к 1923 г. американского флота в самый могущественный в мире и захвата контроля над нефтеносными районами на всем земном шаре, «поскольку снабжение нефтью стало величайшей экономической и военной потребностью США».
В. И. Ленин, отметив откровенность, цинизм и грубость приведенных выше предложений Вандерлипа, говорил: «Перед нами совершенно нагой империализм, который не считает даже нужным облачить себя во что-нибудь, думая, что он и так великолепен. Когда было такое письмо получено, мы себе сказали: тут надо уцепиться обеими руками» (39).
Советское правительство не было введено в заблуждение хвастовством Вандерлипа, хотя и не сразу удалось собрать о нем достаточно полные сведения. (В. И. Ленин, иронизируя, писал в декабре 1920 г.: «К нам приезжал Вандерлип, дальний родственник известного миллионера, если ему верить, но, так как наша контрразведка в ВЧК, поставленная превосходно, к сожалению, не захватила еще Северных Штатов Америки, мы пока еще не установили сами родства этих Вандерлипов. Некоторые гово/196/рят, что никакого родства даже и нет. Я не берусь об этом судить...») (40).
В отношении концессий вообще и предложений Вандерлипа в частности высказывались опасения насчет восстановления эксплуататорских порядков, тяжелых условий и т. п. Однако В. И. Ленин в целом ряде своих выступлений в конце 1920 г. показал их необходимость и выгодность. «Концессии — это не мир, это тоже война, только в другой форме, более нам выгодной... Несомненно, они будут пытаться обмануть нас и обойти наши законы, но у нас на это есть соответствующие учреждения: ВЧК, МЧК, Губчека и т. д., и мы уверены, что одержим победу»(41).
После 30-дневных переговоров в Копенгагене с Литвиновым и почти 60-дневных в Москве (здесь с советской стороны участвовали Чичерин и Карахан по политическому аспекту соглашения, Сабанин — по юридическому, Лежава и Рыков —по экономическому) в результате длительного торга (главным образом по вопросу о правах рабочих на территории концессии) в конце октября 1920 г. был выработан проект договора. В основу его был положен третий вариант Вандерлипа. Предложения о продаже Камчатки и т. п. были, конечно, сразу же отброшены.
Согласно проекту концессия на добычу нефти, угля и эксплуатацию рыбных промыслов в районе к востоку от 160 меридиана предоставлялась на 60 лет, но целый ряд условий обеспечивал суверенитет России: право выкупа концессии через; 35 лет (через 60 лет безвозмездный переход к России со всеми предприятиями и оборудованием), соблюдение законов РСФСР по охране труда рабочих, отчисление 2,5% всей угольной и нефтяной продукции, 5% рыбной и др.
Предполагалось, что концессия будет передана Вандерлипом правительству США. Самыми главным требованием было сформулированное в письме Г.В.Чичерина от 1 ноября 1920 г. положение о том, что договор вступит в силу «лишь по восстановлении между Российским правительством и правительством Соединенных Штатов нормальных отношений де-факто и при условии, что таковые сношения будут установлены до 1 июля 1921 года»(42). 24 декабря 1920 г. Вандерлип подписал акт о концессионном договоре.
Л. Б. Красин оценил концессию как полностью обеспечивающую интересы русского народа. «Злостные слухи о том, что мы дали якобы Вандерлипу суверенные права над Сибирью, слишком смешны, чтобы их опровергать... Оборона, милиция, администрация останутся, конечно, русские, и концессионеры должны' подчиняться всем законам, правилам и распоряжениям Советского правительства» (43). /197/
Помимо основного проекта, было выработано предварительное соглашение об учреждении Вандерлипом специального агентства по финансированию советских закупок в США (в течение 1921 и 1922 гг. на сумму 1 млрд. долл.). Вандерлипу были вручены списки товаров, которые РСФСР может экспортировать, и товаров, которые она желает вывозить из США (44).
Оба соглашения, как неоднократно подчеркивал В. И. Ленин, имели не столько экономическое, сколько политическое значение. Конечно, от развития далекой окраины, несмотря на дорогую плату, Россия также выгадала бы, но реализация концессии вызывала сомнения. «...Этого договора еще нет, а есть только проект его», — говорил В. И. Ленин 21 ноября 1920 г. «Договор еще не подписан», — подчеркивал он 26 ноября; соглашение вступит в силу, когда республиканская партия возьмет верх, отмечал он 6 декабря 1920 г., «а верх она еще не взяла, и поэтому мы подождем... Проект договора ни к чему не обязывает» (45). Главное не в вопросе о развитии Камчатки, подчеркивал В. И. Ленин. Соглашение с Вандерлипом важно тем, что дает двоякий политический выигрыш: во-первых, оно вызвало резко отрицательную реакцию в Японии (46) и тем самым мешало возможному сговору ее с США против Советского Союза, содействовало разрыву единого антисоветского фронта капиталистических держав; во-вторых, оно стимулировало интерес американских и других капиталистов к мирным отношениям с Советской Россией, усилило давление их на свои правительства в пользу признания (47).
Первое было тем более важно, что Камчатка была тогда оторвана от РСФСР (48) и могла быть легко захвачена Японией. При этом обвинение, что большевики «разжигают противоречия» и «провоцируют войну», конечно, легко опровергалось наличием и ростом американо-японского антагонизма совершенно независимо от Советской России, а также тем фактом, что речь шла о противоречии, разрушавшем возможность антисоветского сговора и лишь предотвращавшем войну или новую интервенцию. Что же касается второго, то Вандерлип, действительно, проникшись уважением к советским руководителям, как говорил В. И. Ленин, «принялся всюду хвалить Ленина. Это носит юмористическии характер, но позвольте сказать, что в этой юмористике есть кусочек политики» (49).
В. И. Ленин рассказывал о своей беседе с Вандерлипом: «Когда мы стали прощаться, он говорит: «Я должен буду в Америке сказать, что у мистера Ленина... рогов нет». Я не сразу понял, так как вообще по-английски понимаю плохо. — «Что вы сказали? Повторите». Он — живой старичок, жестом показывает на виски и говорит: «Рогов нет». Переводчик здесь был, говорит: «Да, именно так»... Мы простились весьма любезно. Я выразил надежду, что на почве дружественных отношений между двумя государствами будет не только заключена концессия, но взаимная экономическая помощь будет развиваться нормально. Все в этаком тоне. А потом пошли телеграммы... Вандерлип сравнивал Ленина с Вашингтоном и Линкольном. Вандерлип просил у меня портрет с надписью... В империалистической политике вся эта история сыграла известную роль» (50). «Получилось, таким образом, что мы имеем в буржуазных странах пропагандистов за соглашение с нами... Наш главный интерес — добиться восстановления торговых отношений, а для этого надо иметь хоть некоторую часть капиталистов на своей стороне» (51).
Соглашение, заключенное Вандерлипом, получило широкую огласку на Западе (52). В своих интервью и статьях Вандерлип подробно описал беседы с В. И. Лениным, с восхищением отзываясь о его остроумии, знании языков, широте интересов. Вот типичный отрывок из его статьи. На столе лежала «Нью-Йорк таймс». Вандерлип спрашивает: «Вы действительно читаете «Нью-Йорк таймс»?
Ленин: «Нью-Йорк таймс» — чтобы узнать об ужасах и переворотах, совершаемых в России, — иначе я бы их не заметил; «Чикаго америкэн» — о событиях на Среднем Западе; «Лос- Анжелос таймс»... — между прочим, не была ли взорвана контора этой газеты рабочими агитаторами братьями Макнамара за несколько лет перед войной?
Вандерлип: Правильно.
Ленин: А эта газета принадлежит Вашему синдикату?
Вандерлип: Да.
Ленин усмехнулся. Нахожу очень забавным Вашего мистера Чэндлера, который изображает меня самым кровавым диктатором, какого когда-либо видел мир. Интересно, если, когда все уляжется, я предприму кругосветное путешествие и приеду в Лос-Анжелос, не сможете ли вы организовать встречу за завтраком со мной и мистером Чэндлером? И хорошо бы пригласить Чарли Чаплина. Я всегда хотел встретиться с Чарли Чаплином» (53).
Русские, отмечал американский банкир, отличаются деловитостью и абсолютной преданностью советскому строю. Резкий контраст по сравнению с царским чиновничеством представляет полное отсутствие взяток — нельзя даже предположить, что кто-либо хочет вознаграждения.
Вандерлип едко высмеивал бесчисленные предсказания американских, английских и других газет о «скором падении» и «слабости» Советской власти. Он содействовал разоблачению такой, например, долго муссировавшейся клеветы, как слухи о «замученном Каламатиано» — американском шпионе, захваченном на месте преступления и осужденном советским судом. В американском посольстве в Копенгагене Вандерлипа уверяли, что Каламатиано сидит в сыром погребе и сошел с ума. Получив возможность посетить заключенного в тюрьме, Вандерлип убедился, что тот прекрасно выглядит, получает хорошую пищу, его стол завален книгами и т. п.(54). Сообщая обо всем этом в печати и в устных выступлениях, Вандерлип действительно выступал как пропагандист за соглашение с Россией.
Хотя Гардинг официально опроверг какую-либо связь с Вандерлипом еще во время выборов осенью 1920 г., а сам Вандерлип натолкнулся на холодное и отрицательное отношение к своим проектам в правящих кругах, его выступления продолжались в течение всего 1921 и начала 1922 г. 12 января 1921 г. Вандерлип направил в госдепартамент «ввиду значительного интереса и большого количества запросов о планах синдиката» подробный меморандум, в котором излагал «неполитические, чисто коммерческие» цели своего синдиката, описывал богатства Камчатки, в частности, залежи угля, «достаточные, чтобы обеспечить всю промышленность Тихоокеанского побережья США на 500 лет вперед», и призывал продолжать традиции «отважных пионеров американского Запада», — «тех, кто пролагал путь через ледяные пустыни Юкона» и завоевал для США их западные владения. «Сибирь займет нас на 100 лет, пусть только правительство не мешает этому» (55).
В марте 1921 г. Вандерлип вновь приехал в Москву и в письме Ленину «наряду с целым рядом жалоб, сообщает целый ряд планов относительно концессий и относительно займа»(56). В. И. Ленин отмечал в связи с этим, что РСФСР имеет два предложения о займе на сто миллионов и что «торговый договор с Америкой и Англией теперь, можно сказать, на мази; также к концессии»(57). Г. В. Чичерин предлагал Л. К. Мартенсу прибегнуть к содействию Вандерлипа против Г. Гувера, доказывавшего, что экономические отношения с Советской Россией невозможны и бесполезны (58).
Любопытно, что в западных штатах США пропаганда сближения с Советской Россией встречала более широкий отклик, чем на востоке страны. Большой успех здесь имели сбор средств в помощь голодающим Поволжья, турне с этой целью американского журналиста, друга Советской России Линкольна Стеффенса весной 1921 г. и т. п. мероприятия.
Компании западных штатов проявили интерес и к концессии Вандерлипа. Так, в январе 1922 г. газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Исследование Камчатки в поисках нефти, которое начнется как только будут установлены торговые отношения между Америкой и Россией, поставлено уже сегодня на твердую почву, так как «Стандард ойл ов Калифорния» купила одну четвертую часть акций синдиката Вандерлипа» (59).
Таким образом, хотя соглашение о концессии и не было в дальнейшем осуществлено, та главная политическая цель, о которой говорил Ленин, была достигнута: соглашение усилило тенденцию к миру с Советской Россией в американском, общественном мнении. Вся история соглашения и позиция Вандерлипа была типичным образцом настроений в США в период Вашингтонской конференции,, помешавших превращению последней в штаб антисоветской борьбы, как это было в Версале. При этом важно подчеркнуть, что концессия Вандерлипа не была чем-то исключительным, чудачеством одного капиталиста.
32. W. Wander lip. Side Lights on Soviet Moscow.—«Asia», -1921, № 5, р. 402.
33. W. Wandегlip. О,p. cit.
34. ДВП СССР, т. Ill, No 216, стр. 376—377.
35. Там же, № 29, стр. 70—71. «Гардинг отрицал посылку письма Ленину через Вандерлипа. Это совершенно правильно, заявил Красин: Если бы Гардинг сказал, что он ничего не знает о предположенной поездке Вандерлипа в Россию, то это было бы менее правильно. Во всяком случае, нет дыма без огня» (там же, стр. 378).
36. W. Wanderlip. Op. cit.; ДВП СССР, т. III, прим. 19, стр. 664—665.
37. Текст письма приведен в ДВП СССР, т. III, прим. 58, стр. 676—681.
38. По-видимому, под Приморской областью Вандерлип подразумевал северное побережье Охотского моря и побережье Берингова моря:
39. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 63.
40. Там же, стр. 62.
41. Там же, стр. 45.
42. ДВП СССР, т. III, прим. 19, стр. 665—666.
43. Там же, № 216, стр. 377.
44. ДВП, СССР, т. Ill, № 164, стр. 311; прим. 47, стр. 672—673.
45. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 23, 44, 63—64.
46. См. «Вестник НКИД», 1920, № 49—52, 54; «Бюллетень Дальиевосточного секретариата Коминтерна», 1921, № 6, стр. 12—13.
47. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 23, 63—66.
48. Газета «Шанхайская жизнь» сообщала 28 августа 1920 г., что в апреле 3920 г. Камчатский ревком предложил американскому правительству прямой «обмен радиотелеграммами между русскими и американскими станциями (на Аляске). В июле 1920 г. последовало согласие США. Установление прямой связи должно было способствовать развитию торговли и обмену информацией.
49. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 64.
50. Там же, стр. 65.
51. Там же, стр. 96—97.
52. См. «Вестник НКИД», 1920, № 49, 51, 52, 54.
53. «Asia», 1921, № 5, р. 403—404.
54. W. Wапdегlip. Op. cit. Каламатиано был освобожден и репатриирован в связи с договором о помощи АРА, заключенным 20 августа 1921 г.
55. АВП СССР, ф. 507, оп. 6а, папка 4, д. 3, лл. 1—5.
56. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 67.
Стоит отметить, что реализация концессии была невозможна во многом еще и потому, что в то время на Камчатке продолжала длиться Гражданская война. В сентябре 1921 г. на Камчатку был высажен отряд есаула Бочкарева, а потом - добровольческая дружина генерала Пепеляева, которую удалось разбить только в 1923 году. Кстати говоря, белогвардейские власти Камчатки проявили себя очень плохими коммерсантами и большими жуликами. Тот же есаул Бочкарев, произведенный в генералы, "реквизировал" все имущество Центросоюза, продал его в Шанхае, а на полученные деньги уехал в Индию.КОНЦЕССИИ ВАНДЕРЛИПА
Интересным свидетельством стремления определенных кругов американской буржуазии к установлению экономических связей с СССР была нашумевшая концессия Вандерлипа, переговоры о которой продолжались с лета 1920 г. до марта 1923 г.
Вашингтон Вандерлип, инженер-нефтяник и предприматель из Лос-Анжелоса (Калифорния), был типичным представителем тех молодых компаний Дальнего Запада США, которые еще не играли решающей роли в стране, являясь обычно «младшими партнерами» Рокфеллеров, но стояли на самом крайнем фланге изоляционистско-националистической группировки в политике и особенно ярко выражали антагонизм с Японией (и в значительной мере и с Англией). Их экспансионистские планы были устремлены преимущественно на освоение Дальнего Востока. Впоследствии Вандерлип вспоминал, что с молодых лет он мечтал найти золото на Камчатке и в Северо-Восточной Сибири, являющейся «геологическим продолжением Клондайка»; британские предприниматели финансировали три организованные им в 1890-х годах экспедиции в эти районы, которые, однако, закончились полной неудачей — рентабельных залежей Вандерлип не нашел. В годы мировой войны, когда возникла огромная потребность в нефти, Вандерлип вспомнил о нефтяных богатствах Камчатки и организовал синдикат капиталистов западных штатов, «готовый приступить к эксплуатации Северо-Восточной Сибири» (32).
Одним из компаньонов Вандерлипа стал Гарри Чэндлер, издатель «Лос-Анжелос таймс» и участник многих промышленных и финансовых компаний. Газеты сообщали, что в синдикат входило (осенью 1920 г.) около 25 компаньонов и что это были главы ведущих финансовых группировок к западу от Скалистых гор, все очень богатые люди, некоторые — мультимиллионеры.
«В течение некоторого времени после войны главной функцией синдиката было пристальное наблюдение за событиями /193/ русской политической жизни,— сообщал Вандерлип. В 1920 г. некий бывший офицер британского флота обратился к одному из моих партнеров в Лос-Анжелосе с предложением принять участие в создании английского синдиката для эксплуатации сибирской нефти». Деникин только что был разбит, заключение англо-советского торгового соглашения стояло на повестке дня — «было очевидно, что англичане добиваются получения концессии от Ленина. В 24 часа мы решили действовать сами» (33). Вандерлип отправился в Стокгольм, где встретился с Л. Б. Красиным.
В своем интервью 10 декабря 1920 г. Л. Б. Красин говорил (в передаче Фарбмана из «Манчестер гардиан»): «Фактически я первый начал переговоры с Вандерлипом во время моего вынужденного бездействия в Стокгольме, когда я возвращался из Москвы прошлым летом. Пока я ждал там возможности ехать в Лондон для возобновления переговоров с британским правительством, я встретил Вандерлипа, который развил передо мной план разработки богатств северо-восточного края Сибири. Его план показался мне очень интересным, и я предложил ему переговорить с Литвиновым в Копенгагене, чтобы обсудить политическую сторону дела, а затем отправиться в Москву»(34).
О первой встрече с Вандерлипом в Копенгагене Литвинов сообщил НКИД 30 июля 1920 г. Вандерлип отрекомендовался кузеном известного банкира Фрэнка Вандерлипа и утверждал, что «имеет рекомендательное письмо от Гардинга, будущего президента, который знает и одобряет цель его поездки» (впоследствии было установлено, что ни то, ни другое не соответствовало действительности, на деле положение Вандерлипа в США было гораздо более скромным) (35). Литвинову было поручено выяснить степень серьезности предложений Вандерлипа о концессиях. Начались оживленные переговоры (в течение августа, в Копенгагене), в ходе которых самоуверенный американец, по его собственным словам, вообразил, что «Ленин стоит на другом конце провода», но позже с разочарованием узнал, что Ленина лишь, в общих чертах осведомили о его предложениях. В сентябре 1920 г. Вандерлип прибыл в Москву (36).
В письме от 18 сентября 1920 г. на имя Совнаркома, РСФСР он детально изложил свои предложения (37). Здесь он снова рекомендовал себя как «представителя группы самых крупных предпринимателей, живущих в настоящее время на Тихоокеанском побережье. Их интересы, писал он, носят международный характер, и в круг их деятельности входят банковское дело, страхование, газеты, горная промышленность, заводы, железные дороги, пароходство, производство и рафинирование нефти и многие другие родственные виды промышленности». С типичным для этой группировки изоляционистов высокомерием и национализмом Вандерлип объявлял: «Мнение этих людей представляет мнение огромного большинства американского народа, которое состоит в том, что мы не желаем более терпеть того хаоса, который царит в Европе, и полагаем, что американский народ в состоянии дать мир и процветание так давно страдающим жителям различных стран».
Предложения Вандерлипа отличались немалым размахом к страдали явной недооценкой потенциальных возможностей Советской власти. Банкир выдвинул три варианта соглашения с. Советским правительством:
1) Опцион на покупку за 20 млн. долл. всего Камчатского полуострова «со всеми островами, прилегающими к Приморской и Камчатской областям»; синдикат предложит этот опцион правительству США, выступая сам лишь в качестве посредника. В дополнение к этому предлагалось передать США «какой-нибудь пункт близ Сибирской железной дороги и около глубоководной гавани» для устройства военно-морской и угольной базы, которая должна находиться под совместным русско-американским управлением.
Вторую военно-морскую базу предлагалось создать на юге Камчатки, в Авачинской губе — так, чтобы она «господствовала бы над северной частью Тихого океана и защищала бы Аляску». Этот вариант соглашения, утверждал Вандерлип, обеспечил бы «неписаный союз» двух государств против Японии, «защиту для Китая и Филиппин», индустриализацию Северо-Восточной Сибири, которая в силу отдаленности «никогда не сможет быть эксплуатируема Вашим народом», снабжение топливом из Аляски Сибирской железной дороги, многократное увеличение уловов рыбы и т. д. В случае осуществления этого плана Америка признает Советскую Россию. Это произойдет после отстранения «автократа Вильсона», который лишь «благодаря политической ловкости» пробрался к власти. Когда республиканцы победят на выборах и президентом будет избран сенатор Гардинг, немедленно после его вступления в должность будут установлены дипломатические отношения с РСФСР. «Признание придет с той быстротой действия, которой отличается Америка»,— обещал Вандерлип.
2) Не покупка, но аренда той же территории на 50 лет с «исключительным правом эксплуатации всех естественных богатств» и выплатой русскому правительству только 2% с валовой добычи, причем гражданское и военное управление территорией, а также сбор пошлин находились бы в руках правительства США. В этом варианте повторялось предложение о двух базах, из которых Авачинская должна быть сдана «в концессию на вечные времена».
3) Наиболее умеренный третий вариант предлагал в порядке концессии на 50 лет предоставить «Синдикату Вандерлипа» исключительное право вместе с русским правительством разрабатывать нефтеносные земли, угольные копи и рыболовные промыслы Камчатской и Приморской областей (38). Синдикат обязывался начать добычу в коммерческом масштабе в течение 5 лет. Русское правительство должно было получать 2% пошлины от валовой добычи и имело бы право выкупить все заводы, железные дороги, нефтепроводы и пр., построенные синдикатом, по окончании срока аренды. Характерным было требование Вандерлипа «позволить синдикату брать любых рабочих и какой угодно национальности», так как «ни один уважающий себя человек белой расы не может и не захочет выполнять физическую работу в Северо-Восточной Сибири».
Второй и третий варианты не гарантировали признания Америкой Советской России, «так как тогда проект будет лишен главной своей сущности, столь необходимой для возбуждения энтузиазма у американской общественности».
Деловые предложения Вандерлипа сопровождались изложением общей внешнеполитической программы республиканцев (а точнее, их крайнего националистического крыла), исходившей из перспективы крушения Британской империи, войны с Японией, превращения к 1923 г. американского флота в самый могущественный в мире и захвата контроля над нефтеносными районами на всем земном шаре, «поскольку снабжение нефтью стало величайшей экономической и военной потребностью США».
В. И. Ленин, отметив откровенность, цинизм и грубость приведенных выше предложений Вандерлипа, говорил: «Перед нами совершенно нагой империализм, который не считает даже нужным облачить себя во что-нибудь, думая, что он и так великолепен. Когда было такое письмо получено, мы себе сказали: тут надо уцепиться обеими руками» (39).
Советское правительство не было введено в заблуждение хвастовством Вандерлипа, хотя и не сразу удалось собрать о нем достаточно полные сведения. (В. И. Ленин, иронизируя, писал в декабре 1920 г.: «К нам приезжал Вандерлип, дальний родственник известного миллионера, если ему верить, но, так как наша контрразведка в ВЧК, поставленная превосходно, к сожалению, не захватила еще Северных Штатов Америки, мы пока еще не установили сами родства этих Вандерлипов. Некоторые гово/196/рят, что никакого родства даже и нет. Я не берусь об этом судить...») (40).
В отношении концессий вообще и предложений Вандерлипа в частности высказывались опасения насчет восстановления эксплуататорских порядков, тяжелых условий и т. п. Однако В. И. Ленин в целом ряде своих выступлений в конце 1920 г. показал их необходимость и выгодность. «Концессии — это не мир, это тоже война, только в другой форме, более нам выгодной... Несомненно, они будут пытаться обмануть нас и обойти наши законы, но у нас на это есть соответствующие учреждения: ВЧК, МЧК, Губчека и т. д., и мы уверены, что одержим победу»(41).
После 30-дневных переговоров в Копенгагене с Литвиновым и почти 60-дневных в Москве (здесь с советской стороны участвовали Чичерин и Карахан по политическому аспекту соглашения, Сабанин — по юридическому, Лежава и Рыков —по экономическому) в результате длительного торга (главным образом по вопросу о правах рабочих на территории концессии) в конце октября 1920 г. был выработан проект договора. В основу его был положен третий вариант Вандерлипа. Предложения о продаже Камчатки и т. п. были, конечно, сразу же отброшены.
Согласно проекту концессия на добычу нефти, угля и эксплуатацию рыбных промыслов в районе к востоку от 160 меридиана предоставлялась на 60 лет, но целый ряд условий обеспечивал суверенитет России: право выкупа концессии через; 35 лет (через 60 лет безвозмездный переход к России со всеми предприятиями и оборудованием), соблюдение законов РСФСР по охране труда рабочих, отчисление 2,5% всей угольной и нефтяной продукции, 5% рыбной и др.
Предполагалось, что концессия будет передана Вандерлипом правительству США. Самыми главным требованием было сформулированное в письме Г.В.Чичерина от 1 ноября 1920 г. положение о том, что договор вступит в силу «лишь по восстановлении между Российским правительством и правительством Соединенных Штатов нормальных отношений де-факто и при условии, что таковые сношения будут установлены до 1 июля 1921 года»(42). 24 декабря 1920 г. Вандерлип подписал акт о концессионном договоре.
Л. Б. Красин оценил концессию как полностью обеспечивающую интересы русского народа. «Злостные слухи о том, что мы дали якобы Вандерлипу суверенные права над Сибирью, слишком смешны, чтобы их опровергать... Оборона, милиция, администрация останутся, конечно, русские, и концессионеры должны' подчиняться всем законам, правилам и распоряжениям Советского правительства» (43). /197/
Помимо основного проекта, было выработано предварительное соглашение об учреждении Вандерлипом специального агентства по финансированию советских закупок в США (в течение 1921 и 1922 гг. на сумму 1 млрд. долл.). Вандерлипу были вручены списки товаров, которые РСФСР может экспортировать, и товаров, которые она желает вывозить из США (44).
Оба соглашения, как неоднократно подчеркивал В. И. Ленин, имели не столько экономическое, сколько политическое значение. Конечно, от развития далекой окраины, несмотря на дорогую плату, Россия также выгадала бы, но реализация концессии вызывала сомнения. «...Этого договора еще нет, а есть только проект его», — говорил В. И. Ленин 21 ноября 1920 г. «Договор еще не подписан», — подчеркивал он 26 ноября; соглашение вступит в силу, когда республиканская партия возьмет верх, отмечал он 6 декабря 1920 г., «а верх она еще не взяла, и поэтому мы подождем... Проект договора ни к чему не обязывает» (45). Главное не в вопросе о развитии Камчатки, подчеркивал В. И. Ленин. Соглашение с Вандерлипом важно тем, что дает двоякий политический выигрыш: во-первых, оно вызвало резко отрицательную реакцию в Японии (46) и тем самым мешало возможному сговору ее с США против Советского Союза, содействовало разрыву единого антисоветского фронта капиталистических держав; во-вторых, оно стимулировало интерес американских и других капиталистов к мирным отношениям с Советской Россией, усилило давление их на свои правительства в пользу признания (47).
Первое было тем более важно, что Камчатка была тогда оторвана от РСФСР (48) и могла быть легко захвачена Японией. При этом обвинение, что большевики «разжигают противоречия» и «провоцируют войну», конечно, легко опровергалось наличием и ростом американо-японского антагонизма совершенно независимо от Советской России, а также тем фактом, что речь шла о противоречии, разрушавшем возможность антисоветского сговора и лишь предотвращавшем войну или новую интервенцию. Что же касается второго, то Вандерлип, действительно, проникшись уважением к советским руководителям, как говорил В. И. Ленин, «принялся всюду хвалить Ленина. Это носит юмористическии характер, но позвольте сказать, что в этой юмористике есть кусочек политики» (49).
В. И. Ленин рассказывал о своей беседе с Вандерлипом: «Когда мы стали прощаться, он говорит: «Я должен буду в Америке сказать, что у мистера Ленина... рогов нет». Я не сразу понял, так как вообще по-английски понимаю плохо. — «Что вы сказали? Повторите». Он — живой старичок, жестом показывает на виски и говорит: «Рогов нет». Переводчик здесь был, говорит: «Да, именно так»... Мы простились весьма любезно. Я выразил надежду, что на почве дружественных отношений между двумя государствами будет не только заключена концессия, но взаимная экономическая помощь будет развиваться нормально. Все в этаком тоне. А потом пошли телеграммы... Вандерлип сравнивал Ленина с Вашингтоном и Линкольном. Вандерлип просил у меня портрет с надписью... В империалистической политике вся эта история сыграла известную роль» (50). «Получилось, таким образом, что мы имеем в буржуазных странах пропагандистов за соглашение с нами... Наш главный интерес — добиться восстановления торговых отношений, а для этого надо иметь хоть некоторую часть капиталистов на своей стороне» (51).
Соглашение, заключенное Вандерлипом, получило широкую огласку на Западе (52). В своих интервью и статьях Вандерлип подробно описал беседы с В. И. Лениным, с восхищением отзываясь о его остроумии, знании языков, широте интересов. Вот типичный отрывок из его статьи. На столе лежала «Нью-Йорк таймс». Вандерлип спрашивает: «Вы действительно читаете «Нью-Йорк таймс»?
Ленин: «Нью-Йорк таймс» — чтобы узнать об ужасах и переворотах, совершаемых в России, — иначе я бы их не заметил; «Чикаго америкэн» — о событиях на Среднем Западе; «Лос- Анжелос таймс»... — между прочим, не была ли взорвана контора этой газеты рабочими агитаторами братьями Макнамара за несколько лет перед войной?
Вандерлип: Правильно.
Ленин: А эта газета принадлежит Вашему синдикату?
Вандерлип: Да.
Ленин усмехнулся. Нахожу очень забавным Вашего мистера Чэндлера, который изображает меня самым кровавым диктатором, какого когда-либо видел мир. Интересно, если, когда все уляжется, я предприму кругосветное путешествие и приеду в Лос-Анжелос, не сможете ли вы организовать встречу за завтраком со мной и мистером Чэндлером? И хорошо бы пригласить Чарли Чаплина. Я всегда хотел встретиться с Чарли Чаплином» (53).
Русские, отмечал американский банкир, отличаются деловитостью и абсолютной преданностью советскому строю. Резкий контраст по сравнению с царским чиновничеством представляет полное отсутствие взяток — нельзя даже предположить, что кто-либо хочет вознаграждения.
Вандерлип едко высмеивал бесчисленные предсказания американских, английских и других газет о «скором падении» и «слабости» Советской власти. Он содействовал разоблачению такой, например, долго муссировавшейся клеветы, как слухи о «замученном Каламатиано» — американском шпионе, захваченном на месте преступления и осужденном советским судом. В американском посольстве в Копенгагене Вандерлипа уверяли, что Каламатиано сидит в сыром погребе и сошел с ума. Получив возможность посетить заключенного в тюрьме, Вандерлип убедился, что тот прекрасно выглядит, получает хорошую пищу, его стол завален книгами и т. п.(54). Сообщая обо всем этом в печати и в устных выступлениях, Вандерлип действительно выступал как пропагандист за соглашение с Россией.
Хотя Гардинг официально опроверг какую-либо связь с Вандерлипом еще во время выборов осенью 1920 г., а сам Вандерлип натолкнулся на холодное и отрицательное отношение к своим проектам в правящих кругах, его выступления продолжались в течение всего 1921 и начала 1922 г. 12 января 1921 г. Вандерлип направил в госдепартамент «ввиду значительного интереса и большого количества запросов о планах синдиката» подробный меморандум, в котором излагал «неполитические, чисто коммерческие» цели своего синдиката, описывал богатства Камчатки, в частности, залежи угля, «достаточные, чтобы обеспечить всю промышленность Тихоокеанского побережья США на 500 лет вперед», и призывал продолжать традиции «отважных пионеров американского Запада», — «тех, кто пролагал путь через ледяные пустыни Юкона» и завоевал для США их западные владения. «Сибирь займет нас на 100 лет, пусть только правительство не мешает этому» (55).
В марте 1921 г. Вандерлип вновь приехал в Москву и в письме Ленину «наряду с целым рядом жалоб, сообщает целый ряд планов относительно концессий и относительно займа»(56). В. И. Ленин отмечал в связи с этим, что РСФСР имеет два предложения о займе на сто миллионов и что «торговый договор с Америкой и Англией теперь, можно сказать, на мази; также к концессии»(57). Г. В. Чичерин предлагал Л. К. Мартенсу прибегнуть к содействию Вандерлипа против Г. Гувера, доказывавшего, что экономические отношения с Советской Россией невозможны и бесполезны (58).
Любопытно, что в западных штатах США пропаганда сближения с Советской Россией встречала более широкий отклик, чем на востоке страны. Большой успех здесь имели сбор средств в помощь голодающим Поволжья, турне с этой целью американского журналиста, друга Советской России Линкольна Стеффенса весной 1921 г. и т. п. мероприятия.
Компании западных штатов проявили интерес и к концессии Вандерлипа. Так, в январе 1922 г. газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Исследование Камчатки в поисках нефти, которое начнется как только будут установлены торговые отношения между Америкой и Россией, поставлено уже сегодня на твердую почву, так как «Стандард ойл ов Калифорния» купила одну четвертую часть акций синдиката Вандерлипа» (59).
Таким образом, хотя соглашение о концессии и не было в дальнейшем осуществлено, та главная политическая цель, о которой говорил Ленин, была достигнута: соглашение усилило тенденцию к миру с Советской Россией в американском, общественном мнении. Вся история соглашения и позиция Вандерлипа была типичным образцом настроений в США в период Вашингтонской конференции,, помешавших превращению последней в штаб антисоветской борьбы, как это было в Версале. При этом важно подчеркнуть, что концессия Вандерлипа не была чем-то исключительным, чудачеством одного капиталиста.
32. W. Wander lip. Side Lights on Soviet Moscow.—«Asia», -1921, № 5, р. 402.
33. W. Wandегlip. О,p. cit.
34. ДВП СССР, т. Ill, No 216, стр. 376—377.
35. Там же, № 29, стр. 70—71. «Гардинг отрицал посылку письма Ленину через Вандерлипа. Это совершенно правильно, заявил Красин: Если бы Гардинг сказал, что он ничего не знает о предположенной поездке Вандерлипа в Россию, то это было бы менее правильно. Во всяком случае, нет дыма без огня» (там же, стр. 378).
36. W. Wanderlip. Op. cit.; ДВП СССР, т. III, прим. 19, стр. 664—665.
37. Текст письма приведен в ДВП СССР, т. III, прим. 58, стр. 676—681.
38. По-видимому, под Приморской областью Вандерлип подразумевал северное побережье Охотского моря и побережье Берингова моря:
39. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 63.
40. Там же, стр. 62.
41. Там же, стр. 45.
42. ДВП СССР, т. III, прим. 19, стр. 665—666.
43. Там же, № 216, стр. 377.
44. ДВП, СССР, т. Ill, № 164, стр. 311; прим. 47, стр. 672—673.
45. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 23, 44, 63—64.
46. См. «Вестник НКИД», 1920, № 49—52, 54; «Бюллетень Дальиевосточного секретариата Коминтерна», 1921, № 6, стр. 12—13.
47. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 23, 63—66.
48. Газета «Шанхайская жизнь» сообщала 28 августа 1920 г., что в апреле 3920 г. Камчатский ревком предложил американскому правительству прямой «обмен радиотелеграммами между русскими и американскими станциями (на Аляске). В июле 1920 г. последовало согласие США. Установление прямой связи должно было способствовать развитию торговли и обмену информацией.
49. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 64.
50. Там же, стр. 65.
51. Там же, стр. 96—97.
52. См. «Вестник НКИД», 1920, № 49, 51, 52, 54.
53. «Asia», 1921, № 5, р. 403—404.
54. W. Wапdегlip. Op. cit. Каламатиано был освобожден и репатриирован в связи с договором о помощи АРА, заключенным 20 августа 1921 г.
55. АВП СССР, ф. 507, оп. 6а, папка 4, д. 3, лл. 1—5.
56. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 67.
У его преемников дело пошло не лучше. Так, в начале 1922 года компания "Сейденверг энд Виттенберг", перевозившая из Сиэтла ружья и снаряжение к ним, свялась с камчатскими властями, которые были представлены отрядом Бирича, "особоуполномоченного по Охотско-Камчатскому краю" правительства братьев Меркуловых во Владивостоке. Было условлено, что товар не будет реквизирован даже в случае острой военной надобности. Однако как только судно "Bender Brouthers' вошло в Петропавловское, белогвардейский отряд тут же отнял весь груз, изъял из складов компании 17 тыс. тюков амуниции, а белогвардейское судно "Свирь" отняло у одного из американских траспортов флаг, чтобы прикрываться им во время разведки. Фирма начала протестовать, жаловаться во Владивосток, ссылаться на договоренности с Биричем... В итоге флаг вернули, однако "реквизиции" продолжились. Компании оставалось только жаловаться, что с дальневосточными властями невозможно работать и они наносят большой вред бизнесу. (см. там же, с.268).