КОНЦЕССИИ ВАНДЕРЛИПА

Уважаемые читатели, впервые в интернете размещаю материал из книги Е.И.Попова. Политика США на Дальнем Востоке. 1917-1922. М., 1967. С.193-201.Выражаю благодарность voencomuezd, который обнаружил данный материал и сделал доступным его в электронном виде.Хочу заметить, что рассматриваемая тема недавно поднималась http://ru-history.livejournal.com/3520572.html , где вы в очередной раз можете убедиться насколько Николай Стариков обладает полным незнанием вопроса о котором пишет.

КОНЦЕССИИ ВАНДЕРЛИПА
Интересным свидетельством стремления определенных кругов американской буржуазии к установлению экономических связей с СССР была нашумевшая концессия Вандерлипа, переговоры о которой продолжались с лета 1920 г. до марта 1923 г.
Вашингтон Вандерлип, инженер-нефтяник и предприматель из Лос-Анжелоса (Калифорния), был типичным представителем тех молодых компаний Дальнего Запада США, которые еще не играли решающей роли в стране, являясь обычно «младшими партнерами» Рокфеллеров, но стояли на самом крайнем фланге изоляционистско-националистической группировки в политике и особенно ярко выражали антагонизм с Японией (и в значительной мере и с Англией). Их экспансионистские планы были устремлены преимущественно на освоение Дальнего Восто­ка. Впоследствии Вандерлип вспоминал, что с молодых лет он мечтал найти золото на Камчатке и в Северо-Восточной Сиби­ри, являющейся «геологическим продолжением Клондайка»; британские предприниматели финансировали три организован­ные им в 1890-х годах экспедиции в эти районы, которые, одна­ко, закончились полной неудачей — рентабельных залежей Ван­дерлип не нашел. В годы мировой войны, когда возникла огром­ная потребность в нефти, Вандерлип вспомнил о нефтяных бо­гатствах Камчатки и организовал синдикат капиталистов запад­ных штатов, «готовый приступить к эксплуатации Северо-Восточ­ной Сибири» (32).

Одним из компаньонов Вандерлипа стал Гарри Чэндлер, из­датель «Лос-Анжелос таймс» и участник многих промышленных и финансовых компаний. Газеты сообщали, что в синдикат вхо­дило (осенью 1920 г.) около 25 компаньонов и что это были гла­вы ведущих финансовых группировок к западу от Скалистых гор, все очень богатые люди, некоторые — мультимиллионеры.
«В течение некоторого времени после войны главной функ­цией синдиката было пристальное наблюдение за событиями /193/ русской политической жизни,— сообщал Вандерлип. В 1920 г. не­кий бывший офицер британского флота обратился к одному из моих партнеров в Лос-Анжелосе с предложением принять уча­стие в создании английского синдиката для эксплуатации си­бирской нефти». Деникин только что был разбит, заключение англо-советского торгового соглашения стояло на повестке дня — «было очевидно, что англичане добиваются получения концессии от Ленина. В 24 часа мы решили действовать сами» (33). Вандерлип отправился в Стокгольм, где встретился с Л. Б. Кра­синым.
В своем интервью 10 декабря 1920 г. Л. Б. Красин говорил (в передаче Фарбмана из «Манчестер гардиан»): «Фактически я первый начал переговоры с Вандерлипом во время моего вы­нужденного бездействия в Стокгольме, когда я возвращался из Москвы прошлым летом. Пока я ждал там возможности ехать в Лондон для возобновления переговоров с британским прави­тельством, я встретил Вандерлипа, который развил передо мной план разработки богатств северо-восточного края Сибири. Его план показался мне очень интересным, и я предложил ему пере­говорить с Литвиновым в Копенгагене, чтобы обсудить полити­ческую сторону дела, а затем отправиться в Москву»(34).
О первой встрече с Вандерлипом в Копенгагене Литвинов сообщил НКИД 30 июля 1920 г. Вандерлип отрекомендовался кузеном известного банкира Фрэнка Вандерлипа и утверждал, что «имеет рекомендательное письмо от Гардинга, будущего пре­зидента, который знает и одобряет цель его поездки» (впослед­ствии было установлено, что ни то, ни другое не соответствова­ло действительности, на деле положение Вандерлипа в США было гораздо более скромным) (35). Литвинову было поручено выяснить степень серьезности предложений Вандерлипа о кон­цессиях. Начались оживленные переговоры (в течение августа, в Копенгагене), в ходе которых самоуверенный американец, по его собственным словам, вообразил, что «Ленин стоит на дру­гом конце провода», но позже с разочарованием узнал, что Ле­нина лишь, в общих чертах осведомили о его предложениях. В сентябре 1920 г. Вандерлип прибыл в Москву (36).
В письме от 18 сентября 1920 г. на имя Совнаркома, РСФСР он детально изложил свои предложения (37). Здесь он снова ре­комендовал себя как «представителя группы самых крупных предпринимателей, живущих в настоящее время на Тихоокеан­ском побережье. Их интересы, писал он, носят международный характер, и в круг их деятельности входят банковское дело, страхование, газеты, горная промышленность, заводы, железные дороги, пароходство, производство и рафинирование нефти и многие другие родственные виды промышленности». С типичным для этой группировки изоляционистов высокомерием и нацио­нализмом Вандерлип объявлял: «Мнение этих людей представ­ляет мнение огромного большинства американского народа, ко­торое состоит в том, что мы не желаем более терпеть того хао­са, который царит в Европе, и полагаем, что американский на­род в состоянии дать мир и процветание так давно страдающим жителям различных стран».
Предложения Вандерлипа отличались немалым размахом к страдали явной недооценкой потенциальных возможностей Со­ветской власти. Банкир выдвинул три варианта соглашения с. Советским правительством:
1) Опцион на покупку за 20 млн. долл. всего Камчатского полуострова «со всеми островами, прилегающими к Приморской и Камчатской областям»; синдикат предложит этот опцион пра­вительству США, выступая сам лишь в качестве посредника. В дополнение к этому предлагалось передать США «какой-ни­будь пункт близ Сибирской железной дороги и около глубоко­водной гавани» для устройства военно-морской и угольной базы, которая должна находиться под совместным русско-американским управлением.
Вторую военно-морскую базу предлагалось создать на юге Камчатки, в Авачинской губе — так, чтобы она «господствовала бы над северной частью Тихого океана и защи­щала бы Аляску». Этот вариант соглашения, утверждал Ван­дерлип, обеспечил бы «неписаный союз» двух государств против Японии, «защиту для Китая и Филиппин», индустриализацию Северо-Восточной Сибири, которая в силу отдаленности «никог­да не сможет быть эксплуатируема Вашим народом», снабжение топливом из Аляски Сибирской железной дороги, много­кратное увеличение уловов рыбы и т. д. В случае осуществления этого плана Америка признает Советскую Россию. Это произой­дет после отстранения «автократа Вильсона», который лишь «благодаря политической ловкости» пробрался к власти. Когда республиканцы победят на выборах и президентом будет избран сенатор Гардинг, немедленно после его вступления в должность будут установлены дипломатические отношения с РСФСР. «Признание придет с той быстротой действия, которой отличает­ся Америка»,— обещал Вандерлип.
2) Не покупка, но аренда той же территории на 50 лет с «ис­ключительным правом эксплуатации всех естественных богатств» и выплатой русскому правительству только 2% с вало­вой добычи, причем гражданское и военное управление территорией, а также сбор пошлин находились бы в руках правительст­ва США. В этом варианте повторялось предложение о двух ба­зах, из которых Авачинская должна быть сдана «в концессию на вечные времена».
3) Наиболее умеренный третий вариант предлагал в порядке концессии на 50 лет предоставить «Синдикату Вандерлипа» ис­ключительное право вместе с русским правительством разраба­тывать нефтеносные земли, угольные копи и рыболовные промыслы Камчатской и Приморской областей (38). Синдикат обязы­вался начать добычу в коммерческом масштабе в течение 5 лет. Русское правительство должно было получать 2% пошлины от валовой добычи и имело бы право выкупить все заводы, желез­ные дороги, нефтепроводы и пр., построенные синдикатом, по окончании срока аренды. Характерным было требование Ван­дерлипа «позволить синдикату брать любых рабочих и какой угодно национальности», так как «ни один уважающий себя че­ловек белой расы не может и не захочет выполнять физическую работу в Северо-Восточной Сибири».
Второй и третий варианты не гарантировали признания Аме­рикой Советской России, «так как тогда проект будет лишен глав­ной своей сущности, столь необходимой для возбуждения энту­зиазма у американской общественности».
Деловые предложения Вандерлипа сопровождались изложе­нием общей внешнеполитической программы республиканцев (а точнее, их крайнего националистического крыла), исходив­шей из перспективы крушения Британской империи, войны с Япо­нией, превращения к 1923 г. американского флота в самый могущественный в мире и захвата контроля над нефтеносными рай­онами на всем земном шаре, «поскольку снабжение нефтью ста­ло величайшей экономической и военной потребностью США».
В. И. Ленин, отметив откровенность, цинизм и грубость при­веденных выше предложений Вандерлипа, говорил: «Перед нами совершенно нагой империализм, который не считает даже нуж­ным облачить себя во что-нибудь, думая, что он и так велико­лепен. Когда было такое письмо получено, мы себе сказали: тут надо уцепиться обеими руками» (39).
Советское правительство не было введено в заблуждение хвастовством Вандерлипа, хотя и не сразу удалось собрать о нем достаточно полные сведения. (В. И. Ленин, иронизируя, писал в декабре 1920 г.: «К нам приезжал Вандерлип, дальний родст­венник известного миллионера, если ему верить, но, так как на­ша контрразведка в ВЧК, поставленная превосходно, к сожале­нию, не захватила еще Северных Штатов Америки, мы пока еще не установили сами родства этих Вандерлипов. Некоторые гово­/196/рят, что никакого родства даже и нет. Я не берусь об этом судить...») (40).
В отношении концессий вообще и предложений Вандерлипа в частности высказывались опасения насчет восстановления эк­сплуататорских порядков, тяжелых условий и т. п. Однако В. И. Ленин в целом ряде своих выступлений в конце 1920 г. по­казал их необходимость и выгодность. «Концессии — это не мир, это тоже война, только в другой форме, более нам выгодной... Несомненно, они будут пытаться обмануть нас и обойти наши за­коны, но у нас на это есть соответствующие учреждения: ВЧК, МЧК, Губчека и т. д., и мы уверены, что одержим победу»(41).
После 30-дневных переговоров в Копенгагене с Литвиновым и почти 60-дневных в Москве (здесь с советской стороны участ­вовали Чичерин и Карахан по политическому аспекту соглаше­ния, Сабанин — по юридическому, Лежава и Рыков —по эконо­мическому) в результате длительного торга (главным образом по вопросу о правах рабочих на территории концессии) в конце октября 1920 г. был выработан проект договора. В основу его был положен третий вариант Вандерлипа. Предложения о продаже Камчатки и т. п. были, конечно, сразу же отброшены.
Согласно проекту концессия на добычу нефти, угля и эксплуатацию рыбных промыслов в районе к востоку от 160 ме­ридиана предоставлялась на 60 лет, но целый ряд условий обес­печивал суверенитет России: право выкупа концессии через; 35 лет (через 60 лет безвозмездный переход к России со всеми предприятиями и оборудованием), соблюдение законов РСФСР по охране труда рабочих, отчисление 2,5% всей угольной и неф­тяной продукции, 5% рыбной и др.
Предполагалось, что концес­сия будет передана Вандерлипом правительству США. Самыми главным требованием было сформулированное в письме Г.В.Чи­черина от 1 ноября 1920 г. положение о том, что договор вступит в силу «лишь по восстановлении между Российским правитель­ством и правительством Соединенных Штатов нормальных отно­шений де-факто и при условии, что таковые сношения будут установлены до 1 июля 1921 года»(42). 24 декабря 1920 г. Вандер­лип подписал акт о концессионном договоре.
Л. Б. Красин оценил концессию как полностью обеспечиваю­щую интересы русского народа. «Злостные слухи о том, что мы дали якобы Вандерлипу суверенные права над Сибирью, слиш­ком смешны, чтобы их опровергать... Оборона, милиция, адми­нистрация останутся, конечно, русские, и концессионеры должны' подчиняться всем законам, правилам и распоряжениям Совет­ского правительства» (43). /197/
Помимо основного проекта, было выработано предваритель­ное соглашение об учреждении Вандерлипом специального агентства по финансированию советских закупок в США (в те­чение 1921 и 1922 гг. на сумму 1 млрд. долл.). Вандерлипу были вручены списки товаров, которые РСФСР может экспортиро­вать, и товаров, которые она желает вывозить из США (44).
Оба соглашения, как неоднократно подчеркивал В. И. Ленин, имели не столько экономическое, сколько политическое значе­ние. Конечно, от развития далекой окраины, несмотря на доро­гую плату, Россия также выгадала бы, но реализация концессии вызывала сомнения. «...Этого договора еще нет, а есть только проект его», — говорил В. И. Ленин 21 ноября 1920 г. «Договор еще не подписан», — подчеркивал он 26 ноября; соглашение вступит в силу, когда республиканская партия возьмет верх, отмечал он 6 декабря 1920 г., «а верх она еще не взяла, и поэто­му мы подождем... Проект договора ни к чему не обязывает» (45). Главное не в вопросе о развитии Камчатки, подчеркивал В. И. Ленин. Соглашение с Вандерлипом важно тем, что дает двоякий политический выигрыш: во-первых, оно вызвало резко отрицательную реакцию в Японии (46) и тем самым мешало воз­можному сговору ее с США против Советского Союза, содействовало разрыву единого антисоветского фронта капиталисти­ческих держав; во-вторых, оно стимулировало интерес амери­канских и других капиталистов к мирным отношениям с Совет­ской Россией, усилило давление их на свои правительства в пользу признания (47).
Первое было тем более важно, что Камчатка была тогда оторвана от РСФСР (48) и могла быть легко захвачена Японией. При этом обвинение, что большевики «разжигают про­тиворечия» и «провоцируют войну», конечно, легко опроверга­лось наличием и ростом американо-японского антагонизма со­вершенно независимо от Советской России, а также тем фактом, что речь шла о противоречии, разрушавшем возможность анти­советского сговора и лишь предотвращавшем войну или новую интервенцию. Что же касается второго, то Вандерлип, действи­тельно, проникшись уважением к советским руководителям, как говорил В. И. Ленин, «принялся всюду хвалить Ленина. Это но­сит юмористическии характер, но позвольте сказать, что в этой юмористике есть кусочек политики» (49).

В. И. Ленин рассказывал о своей беседе с Вандерлипом: «Когда мы стали прощаться, он говорит: «Я должен буду в Аме­рике сказать, что у мистера Ленина... рогов нет». Я не сразу по­нял, так как вообще по-английски понимаю плохо. — «Что вы сказали? Повторите». Он — живой старичок, жестом показывает на виски и говорит: «Рогов нет». Переводчик здесь был, говорит: «Да, именно так»... Мы простились весьма любезно. Я выразил надежду, что на почве дружественных отношений между двумя государствами будет не только заключена концессия, но взаим­ная экономическая помощь будет развиваться нормально. Все в этаком тоне. А потом пошли телеграммы... Вандерлип сравнивал Ленина с Вашингтоном и Линкольном. Вандерлип просил у меня портрет с надписью... В империалистической политике вся эта история сыграла известную роль» (50). «Получилось, таким об­разом, что мы имеем в буржуазных странах пропагандистов за соглашение с нами... Наш главный интерес — добиться восста­новления торговых отношений, а для этого надо иметь хоть не­которую часть капиталистов на своей стороне» (51).
Соглашение, заключенное Вандерлипом, получило широкую огласку на Западе (52). В своих интервью и статьях Вандерлип подробно описал беседы с В. И. Лениным, с восхищением отзы­ваясь о его остроумии, знании языков, широте интересов. Вот типичный отрывок из его статьи. На столе лежала «Нью-Йорк таймс». Вандерлип спрашивает: «Вы действительно читаете «Нью-Йорк таймс»?
Ленин: «Нью-Йорк таймс» — чтобы узнать об ужасах и пере­воротах, совершаемых в России, — иначе я бы их не заметил; «Чикаго америкэн» — о событиях на Среднем Западе; «Лос- Анжелос таймс»... — между прочим, не была ли взорвана конто­ра этой газеты рабочими агитаторами братьями Макнамара за несколько лет перед войной?
Вандерлип: Правильно.
Ленин: А эта газета принадлежит Вашему синдикату?
Вандерлип: Да.
Ленин усмехнулся. Нахожу очень забавным Вашего мистера Чэндлера, который изображает меня самым кровавым диктато­ром, какого когда-либо видел мир. Интересно, если, когда все уляжется, я предприму кругосветное путешествие и приеду в Лос-Анжелос, не сможете ли вы организовать встречу за завт­раком со мной и мистером Чэндлером? И хорошо бы пригласить Чарли Чаплина. Я всегда хотел встретиться с Чарли Чаплином» (53).
Русские, отмечал американский банкир, отличаются делови­тостью и абсолютной преданностью советскому строю. Резкий контраст по сравнению с царским чиновничеством представляет полное отсутствие взяток — нельзя даже предположить, что кто-либо хочет вознаграждения.
Вандерлип едко высмеивал бесчис­ленные предсказания американских, английских и других газет о «скором падении» и «слабости» Советской власти. Он содей­ствовал разоблачению такой, например, долго муссировавшейся клеветы, как слухи о «замученном Каламатиано» — американ­ском шпионе, захваченном на месте преступления и осужденном советским судом. В американском посольстве в Копенгагене Вандерлипа уверяли, что Каламатиано сидит в сыром погребе и сошел с ума. Получив возможность посетить заключенного в тюрьме, Вандерлип убедился, что тот прекрасно выглядит, полу­чает хорошую пищу, его стол завален книгами и т. п.(54). Сообщая обо всем этом в печати и в устных выступлениях, Вандерлип действительно выступал как пропагандист за соглашение с Рос­сией.
Хотя Гардинг официально опроверг какую-либо связь с Ван­дерлипом еще во время выборов осенью 1920 г., а сам Вандер­лип натолкнулся на холодное и отрицательное отношение к своим проектам в правящих кругах, его выступления продолжа­лись в течение всего 1921 и начала 1922 г. 12 января 1921 г. Вандерлип направил в госдепартамент «ввиду значительного интереса и большого количества запросов о планах синдиката» подробный меморандум, в котором излагал «неполитические, чисто коммерческие» цели своего синдиката, описывал богатства Камчатки, в частности, залежи угля, «достаточные, чтобы обес­печить всю промышленность Тихоокеанского побережья США на 500 лет вперед», и призывал продолжать традиции «отважных пионеров американского Запада», — «тех, кто пролагал путь через ледяные пустыни Юкона» и завоевал для США их запад­ные владения. «Сибирь займет нас на 100 лет, пусть только пра­вительство не мешает этому» (55).
В марте 1921 г. Вандерлип вновь приехал в Москву и в пись­ме Ленину «наряду с целым рядом жалоб, сообщает целый ряд планов относительно концессий и относительно займа»(56). В. И. Ленин отмечал в связи с этим, что РСФСР имеет два предложения о займе на сто миллионов и что «торговый договор с Америкой и Англией теперь, можно сказать, на мази; также к концессии»(57). Г. В. Чичерин предлагал Л. К. Мартенсу прибег­нуть к содействию Вандерлипа против Г. Гувера, доказывавше­го, что экономические отношения с Советской Россией невоз­можны и бесполезны (58).
Любопытно, что в западных штатах США пропаганда сбли­жения с Советской Россией встречала более широкий отклик, чем на востоке страны. Большой успех здесь имели сбор средств в помощь голодающим Поволжья, турне с этой целью американ­ского журналиста, друга Советской России Линкольна Стеффенса весной 1921 г. и т. п. мероприятия.
Компании западных шта­тов проявили интерес и к концессии Вандерлипа. Так, в январе 1922 г. газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Исследование Кам­чатки в поисках нефти, которое начнется как только будут установлены торговые отношения между Америкой и Россией, поставлено уже сегодня на твердую почву, так как «Стандард ойл ов Калифорния» купила одну четвертую часть акций синди­ката Вандерлипа» (59).
Таким образом, хотя соглашение о концессии и не было в дальнейшем осуществлено, та главная политическая цель, о которой говорил Ленин, была достигнута: соглашение усилило тенденцию к миру с Советской Россией в американском, общественном мнении. Вся история соглашения и позиция Ван­дерлипа была типичным образцом настроений в США в период Вашингтонской конференции,, помешавших превращению последней в штаб антисоветской борьбы, как это было в Версале. При этом важно подчеркнуть, что концессия Вандерлипа не была чем-то исключительным, чудачеством одного капиталиста.


32. W. Wander lip. Side Lights on Soviet Moscow.—«Asia», -1921, № 5, р. 402.
33. W. Wandегlip. О,p. cit.
34. ДВП СССР, т. Ill, No 216, стр. 376—377.
35. Там же, № 29, стр. 70—71. «Гардинг отрицал посылку письма Ленину через Вандерлипа. Это совершенно правильно, заявил Красин: Если бы Гардинг сказал, что он ничего не знает о предположенной поездке Вандер­липа в Россию, то это было бы менее правильно. Во всяком случае, нет дыма без огня» (там же, стр. 378).
36. W. Wanderlip. Op. cit.; ДВП СССР, т. III, прим. 19, стр. 664—665.
37. Текст письма приведен в ДВП СССР, т. III, прим. 58, стр. 676—681.
38. По-видимому, под Приморской областью Вандерлип подразумевал северное побережье Охотского моря и побережье Берингова моря:
39. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 63.
40. Там же, стр. 62.
41. Там же, стр. 45.
42. ДВП СССР, т. III, прим. 19, стр. 665—666.
43. Там же, № 216, стр. 377.
44. ДВП, СССР, т. Ill, № 164, стр. 311; прим. 47, стр. 672—673.
45. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 23, 44, 63—64.
46. См. «Вестник НКИД», 1920, № 49—52, 54; «Бюллетень Дальиевосточного секретариата Коминтерна», 1921, № 6, стр. 12—13.
47. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 23, 63—66.
48. Газета «Шанхайская жизнь» сообщала 28 августа 1920 г., что в апреле 3920 г. Камчатский ревком предложил американскому правительству прямой «обмен радиотелеграммами между русскими и американскими станциями (на Аляске). В июле 1920 г. последовало согласие США. Установление прямой связи должно было способствовать развитию торговли и обмену ин­формацией.
49. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 64.
50. Там же, стр. 65.
51. Там же, стр. 96—97.
52. См. «Вестник НКИД», 1920, № 49, 51, 52, 54.
53. «Asia», 1921, № 5, р. 403—404.
54. W. Wапdегlip. Op. cit. Каламатиано был освобожден и репатри­ирован в связи с договором о помощи АРА, заключенным 20 августа 1921 г.
55. АВП СССР, ф. 507, оп. 6а, папка 4, д. 3, лл. 1—5.
56. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 67.